Автор goos

И. В. Мерзляков, депутат Верховной Рады от богом забытого избирательного округа, затерянного в бескрайних степях с заживающими язвами чахлых деревень и пьяным пыльным райцентром, взобрался на трибуну, постучал по микрофону, требуя внимания.
- Уважаемые коллеги, - прочитал он с листа, оглядел зал в поиске внимающих глаз. – Хотелось бы поднять вопрос…
И тут зазвонил телефон.
- Простите, - Мерзляков виновато пожал плечами и ответил на звонок. – Да! Да, дорогая! Я сейчас не могу… Потому что не могу! Это срочно? Что? Сейчас перезвоню.
И.В. извинился перед аудиторией и выскочил из зала заседания.
Аудитория скучающими взглядами проводила несостоявшегося лектора.
- Зина! – Шипел в трубку Мерзляков, уединившись в сортире. - Сколько можно говорить – не звони мне в рабочее время! Только если что-то очень…понимаешь, о-очень срочное.
- У меня срочное! О-очень! Я сижу в «Велюре», зашла перекусить, и оказалось, что все карточки заблокированы. Все! Что мне делать? Меня не выпускают, пока я не рассчитаюсь , а у меня маникюр через пятнадцать минут.

Набрал разных "Жигулей"... Их у нас еще пара тройка пивоварен варит, но эти одни из лучших. Подол киевский, уманьпиво и Радомышль (по лицензии российской варят, кажись).

Через весь роман “12 стульев” – один из величайших, тончайших, точнейших шедевров российской словесности – идет сладостный лейтмотив: планы отца Федора по поводу заводика в Самаре.

“Мечтал отец Востриков о собственном свечном заводе. Терзаемый видением больших заводских барабанов, наматывающих толстые восковые канаты, отец Федор изобретал различные проекты, осуществление которых должно было доставить ему основной и оборотный капиталы для покупки давно присмотренного в Самаре заводика”.

И далее, в письме своей супруге: “Но ничего, матушка, Бог даст, и в Москву вместе съездим. Посмотришь тогда – совсем западноевропейский город. А потом заживем в Самаре, возле своего заводика”.

И в очередном послании: “Побываем всюду, а потом осядем по-хорошему в Самаре, подле своего заводика, и наливочку будем распивать”.

И кульминация темы Федора Вострикова: “Цель всей жизни была достигнута. Свечной заводик в Самаре сам лез в руки. Бриллианты сыпались в карманы, как семечки.

А затем – крушение надежды. Заводик был настолько дорог отцу Федору, что без него разумное существование было бессмысленно. Священник спятил.

Кстати, и сам Остап Бендер, представляясь Коробейникову, на вопрос “чем занимаетесь?” ответствовал:

– Свободная профессия. Собственная мясохладобойня на артельных началах в Самаре.

Чем же запала в души Ильфа и Петрова именно Самара? Может быть, тем, с каким уютом расположился под высоким берегом пивной Жигулевский завод.

Самарский пивоваренный завод (Жигулёвский пивзавод) - ОАО "Жигулёвское пиво", Волжский пр., 4

Подданный Его Императорского Величества





В 1880 году в Самаре появился Альфред Филиппович Вакано, “законный сын дворянина Филиппа Вакано, директора королевского Венгерского межевания”, и его супруга Анна, дочь “Иоанна Пернич, вице-директора продуктов императорского королевского горнозаводства и домовладельца”.

Альфред Филиппович на вид был абсолютным западноевропейским иностранцем. Аккуратный, спортивный, волосы зачесаны назад, какой-то удивленный взгляд. Дескать, и как это вы тут живете, а?

Впрочем, фон Вакано владел русским языком. И это обстоятельство позволило ему в том же 1880 году подать в самарскую управу следующее прошение: “Желая устроить в Самаре большой по стоимости и операциям паровой каменный пивоваренный завод, имею честь просить городскую управу для постройки означенного завода дать мне в арендное содержание место, указанное на выкопировке из плана”.

В то время так дела не делались. Во-первых, очень уж нескромно выглядело заявление Вакано. Что значит большой по стоимости и по операциям? Просто Рокфеллер какой-то.

Во-вторых, на этом месте уже действовал пивной завод. Вакано же намеревался снести все постройки и поставить новые.

В-третьих, незнакомый иностранец обещал платить в два раза больше, чем тогдашний арендатор того самого завода господин Шабаев.

В-четвертых, всех обескуражил пункт прошения, касающийся срока действия аренды. Вакано требовал 99 лет, а ежели по истечении этого срока власти города не пожелают продлевать аренду, фон Вакано оставлял за собой право “снести возведенные им постройки в течение шести месяцев по окончании срока аренды”.

Когда Альфред Филиппович прибыл в Самару, ему было 34 года. 34 плюс 99? Было от чего чиновникам прийти в смятение.

Кто нибудь помнит этот вкус.....
срок хранения 7 суток,отсутствие консервантов.....





остальное в комментах